Дунаев - Вера в горниле сомненийДополнительные материалы / Дунаев - Вера в горниле сомненийСтраница 132
Но есть ли истинно сильная личность, новый русский Инсаров? Где Базаров? Этот давний писаревский вопрос как бы повис в воздухе и не мог не сознаваться читателем и самим автором. Однако вот какую, весьма характерную для себя, мысль высказал Тургенев ещё в 1874 году, в пору обдумывания "Нови": " .теперь Базаровы не нужны. Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума — ничего крупного, выдающегося, слишком индивидуального; нужно трудолюбие, терпение; нужно уметь жертвовать собою без всякого блеску и треску — нужно уметь смириться и не гнушаться мелкой и тёмной и даже низменной работы. < .> Пора у нас в России бросить мысль о "сдвигании гор с места" — о крупных, громких и красивых результатах: более чем когда-либо и где-либо следует у нас удовольствоваться малым, назначить себе тесный круг действия".
Итак вновь: Базаровы не нужны.
"Нови" предпослан эпиграф: "Поднимать следует новь не поверхностно скользящей сохой, но глубоко забирающим плугом". В письме же к издателю "Вестника Европы" Стасюлевичу Тургенев пояснил: "Плуг в моём эпиграфе не значит революция — а просвещение".
А что же — "поверхностно скользящая соха"? Не что иное, как революция? Мысль глубокая, справедливая — Тургенев постарался доказать эту мысль в "Нови". Подлинный герой для него — Соломин. Это не выдающийся, а средний человек, однако он на голову выше прочих героев — по силе характера, по уму, по пониманию реальной действительности. Поэтому в конце романа читаем: "Он — молодец! А главное: он не внезапный исцелитель общественных ран. Потому ведь мы, русские, какой народ? мы всё ждём: вот, мол, придёт что-нибудь или кто-нибудь — и разом нас излечит, все наши раны заживит, выдернет все наши недуги, как больной зуб . Что угодно! только, батюшка, рви зуб!! Это всё — леность, вялость, недомыслие! А Соломин не такой: нет, — он зубов не дёргает — он молодец!".
Остальное — "безымянная Русь". Безымянная — без имени — без сущности.
"Мы вступаем в эпоху только полезных людей . и это будут лучшие люди. Их, вероятно, будет много; красивых, пленительных — очень мало, — писал Тургенев А. Философовой в 1874 году. — А в Вашем искании Базарова — "настоящего" — всё-таки сказывается, быть может бессознательно, жажда красоты — конечно своеобразной. Эти все мечты надо бросить".
Именно надежда на деятельность Соломиных не позволила Тургеневу полностью разочароваться в возможностях внеиндивидуального бытия. Именно с постепенной преобразовательной деятельностью подобных людей писатель связывал возможность переустройства русской общественной жизни. По сути, Соломин не является у Тургенева фигурой совершенно новой. И в прежних романах можно было встретить героев, занятых конкретным, негромким, но совершенно необходимым делом: Лежнев, Лаврецкий, Литвинов — вот те скромные труженики, на которых надеялся Тургенев. Они смогут переделать жизнь на разумных началах. В новом романе этот тип должен был занять главенствующее положение.
Как это часто бывает, ищущее веры сознание, не могущее Удовлетвориться жестокостью идеи "лопуха", но и не обретшее истины, ибо отграничило её от спасения, — такое сознание соблазняется, хоть ненадолго, мистическими фантазиями, попытками проникнуть в тайны неведомого. В 1881 и 1882 годах, то есть в последние годы своей жизни, Тургенев создал две повести, резко выделившиеся среди иных его созданий, — "Песнь торжествующей любви" и "После смерти (Клара Милич)". Конечно, мистическое любопытство обрело у писателя эстетическую и психологическую окраску, тут ещё далеко до мистицизма немецких романтиков или Эдгара По, но и сама попытка испытать силы в подобного рода фантазиях свидетельствует о многом. Почти двадцатью годами ранее такая попытка уже была им предпринята — хотя мистическая интенсивность воображения уступает тому, что было осуществлено позднее, — в "Призраках"(1863). И недаром же о том опыте своём признавался автор: это было вызвано "действительно тяжёлым и тёмным состоянием" его души. Состояние последних лет вряд ли было легче и светлее.
8
Пятьдесят одно "стихотворение в прозе" появилось в декабре 1882 года в "Вестнике Европы". Это лишь часть созданного Тургеневым: остальные, более тридцати, он не успел подготовить к печати, и они впервые были опубликованы лишь в 1930 году, в Париже.