Дунаев - Вера в горниле сомненийДополнительные материалы / Дунаев - Вера в горниле сомненийСтраница 127
И странно: не успел появиться роман Тургенева, как оказалось, что нигилистов в русской действительности немало. Сам исторический момент был таков, что многие ринулись в отрицание — сущностного или второстепенного, но в отрицание. Фигура нигилиста стала символом этого времени.
Тургенев сумел указать на самое больное место нигилизма, так что нельзя было не отшатнуться в ужасе от страшного пророчества, возглашенного в романе. Но ужаса того никто явно не осознал, подменив его на поверхности яростной неприязнью Базарова.
Новизна и вообще нередко принимается с нерасположением. Базаров же — не только для русской жизни, но и для литературы фигура новая, во всем необычная. Силу его натуры признают все, даже ненавидящий его Павел Петрович Кирсанов. Да и сам он себя гигантом именует: "Ведь я гигант!" В Базарове без сомнения угадывается общественный деятель. Революционер.
Автор вместе со всеми своими героями признаёт необычайную силу и оригинальность натуры Базарова. И всё же отношение Тургенева к нигилисту оказалось внутренне противоречивым, что определило трагическую окраску образа Базарова. "Я хотел сделать из него лицо трагическое", — признавался сам Тургенев Случевскому. И одновременно Достоевскому: " .я попытался в нём представить трагическое лицо". Писарев как будто подслушал признания автора: "Ни один из подобных ему героев не находится в таком трагическом положении, в каком мы видим Базарова".
Автор не дал "русскому Инсарову" никакого реального дела на общественном поприще, потому-то и не нашлось приложения силам этой богатой натуры и жизнь его осталась без смысла. Тургенев оставляет Базарова бездействующим не случайно. Писатель не увидел в жизни и потому не показал в романе положительной цели у нового поколения революционеров. "Сперва нужно место расчистить", — заявляет Базаров, но подобная цель вызывает справедливое недоверие, подозрение: а что же будет построено на этом "расчищенном месте"? да и будет ли что построено вообще? Ведь по Базарову: "В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем". А Тургенев в отрицании видел силу опасную, даже страшную: "Но в отрицании, как в огне, есть истребляющая сила — и как удержать эту силу в границах, как указать ей, где именно остановиться, когда то, что она должна истребить, и то, что ей следует пощадить, часто слито и связано неразрывно?" ("Гамлет и Дон Кихот").
Фигура Базарова трагична и его одиночеством. Он одинок как борец, одинок и в личной жизни. Неожиданно обнаруживается, что и с народом, знанием и пониманием которого он так похвалялся, у него также нет подлинной близости. Среди крестьян своего отца он слывёт "чем-то вроде шута горохового". "Известно, барин: разве он что понимает?" — вот поистине приговор, вынесенный Базарову простым мужиком. И хоть Базаров не слышит этих слов, но не может же не ощущать своей отчуждённости от тех, с кем не в состоянии найти общего языка.
Базарова охватывает безотрадный скептицизм, он и сам перестаёт верить в необходимость какой бы то ни было полезной деятельности. В конце романа Базаровым овладела какая-то "странная усталость", "лихорадка работы с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством".
Смерть Базарова — исход его трагической жизни. Внешне смерть эта представляется нелепой и случайной, но в сущности она стала логическим итогом его внутреннего движения к трагическому же тупику его жизненного пути. Она подготовлена всем ходом повествования. Усталость, бездействие, тоска героя не могли получить иного исхода. Перед смертью Базаров произносит знаменательные слова: "Я нужен России . Нет, видно, не нужен". Не нужен России — в этом и заключен, по мысли автора, мрачный трагизм жизни Базарова.
В нигилизме, при всей его внешней новизне, проявились давние хвори российского общественного сознания, прежде всего тяга к эвдемонизму западнического толка. Эвдемоническое миросозерцание уже само несёт в себе зародыш жизненной трагедии. Это пережил Тургенев. Это и в существовании Базарова сказалось.
Нам же предстоит отыскать глубинную причину свершившейся судьбы тургеневского героя. Ибо всё перечисленное есть лишь следствие.
Трагизм Базарова определяется ограниченностью (если не сказать: убогостью) его мировоззрения. Трагизм Базарова — в его безбожии.