Потерянный континентТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Потерянный континентСтраница 12
С другой стороны, он ничего не говорит об Иисусе (кроме упомянутого выше поддельного параграфа). Он безобидным образом упоминает Иоанна Крестителя, а также вкратце Иакова, в равной степени в безобидном отрывке, который, упоминая Иисуса как Мессию без всяких объяснений, подразумевает предшествующее упоминание о нем в, вероятно, исчезнувшем отрывке.
Но для получения конкретного представления о жизни в Палестине этого времени и для изучения самой ранней фазы развития веры в Иисуса Иосиф неоценим. Его хроника создает более широкую, более глубокую и более объемную структуру для оценки исторического материала, содержащегося в Посланиях Савла, евангелиях и Деяниях апостолов.
Если мы сравним трактовку движения зелотов, данную Иосифом, с трактовкой, данной евангелиями, особенно Евангелием от
Марка, в отношении комплекса идей, личностей и событий, связанных с движением Царства Божьего, мы увидим поразительную параллель. Обе стороны — в сущности, по одинаковым причинам — игнорируют истинное содержание всего этого движения. Иосиф описывает «активистов» Царства Божьего таким образом, что принижает значение их идеологических, идеалистических интересов; евангелия также полностью игнорируют их политические цели.
Самым показательным из этого негативного отношения евангелий является, несомненно, полное молчание Иисуса по поводу зелотов. Авторы евангелия, занятые выгораживанием римлян и отмежеванием нарождающейся секты от любой связи с «активистами» Царства Божьего, которые после раздражающих действий против римлян в течение столь многих десятилетий стали причиной жестокой войны 66—70 гг., несомненно, посчитали наиболее удобным приписать Иисусу слова обвинения в адрес архитекторов этой катастрофы, как будто он когда-то что-то подобное произносил.
В Риме, где во время или вскоре после войны было написано Евангелие от Марка, некоторые негативные замечания, приписанные Иисусу, уменьшали затруднения его последователей. Но поскольку автор или авторы Евангелия от Марка ничего не выдумывали, они были вынуждены проигнорировать этот предмет совсем; все это выглядит еще поразительнее, если учесть, что они нашли — в своих свежих воспоминаниях — отзвуки мнений Иисуса о реальных людях (фарисеях, иродианцах, иногда даже о саддукеях).
Однако взятые вместе Иосиф и евангелия дают нам возможность догадываться о наличии бурного грандиозного движения, достаточно широкого для того, чтобы привести евреев Палестины к уничтожению во время римско-иудейской войны. Соответственно оба повествования, радикальным образом контрастирующие друг с другом во всех других отношениях, единодушным негативным отношением подтверждают существование исчезнувшего движения, которое в пустыне нашей документации может быть собрано по кусочкам только благодаря дедукции.
Таким образом, основная проблема в оценке официальной традиции, возникшей из евангелий, заключается не только в недостаточности исторического материала. Дело в том, что недостающие свидетельства на самом деле были вытеснены традицией.
Следовательно, евангелия являются тенденциозными текстами; многое в них игнорируется, опускается или искажается не из-за желания фальсифицировать, а потому, что вера в воплощение стала той перспективой, в которой вспоминается прошлое. И этот сдвиг перспективы естественным образом породил соответствующую «забывчивость».