Восстание и распятиеТеория происхождения христианства / Иисус до Христа / Восстание и распятиеСтраница 8
я боролся с искушением дополнить эту туманную картину убедительными, образными, тщательно обработанными деталями.
Как указывалось выше, фактически не существует никаких источников, содержащих полную биографию Иисуса-человека. Даже его специфические действия скрыты от нас из-за дефицита информации, а их произвольные фрагменты предстают перед нами лишь как отражения в искажающем зеркале ранней традиции. Фрагменты исторической действительности или вероятности, которые удалось восстановить, найдены погребенными под слоями более поздней традиции; они остаются изолированными и плохо связанными друг с другом.
Поскольку связное повествование невозможно, лучше всего довольствоваться теми заметными сюжетами, которые в соответствии с нашим главным критерием подлинности выглядят наиболее вероятными. Таким образом, мы возвращаемся к смерти Иисуса как к одному из наиболее неоспоримых, важных и значимых событий в его довольно-таки малоизвестной жизни. Теперь мы можем проследить наши шаги еще раз, чтобы убедиться, способен ли наш критерий помочь отыскать другие вероятные моменты.
Мы уверены в том, что присутствие в маленькой группе учеников Иисуса, по меньшей мере двух, а более вероятно — четырех зелотов или людей, симпатизирующих им, должно быть обнаружено. Далее, при рассмотрении вопроса о насилии как факторе движения во главе с Иисусом нельзя недооценить насилие, которое положило конец карьере Иоанна Крестителя. Оно заставляет нас сосредоточиться на важном моменте, который позволит завершить материал о Крестителе, изложенный во 2-й главе нашей книги. Сходство в том, что Креститель также был «бэрионом» — экстремистом, жившим «в стороне», в пустыне. Вероятно, в этом заключается реальное значение отрывка «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне» (Мк. 1:5, также Мф. 3:5). Это звучит безобидно, но, разумеется, является формой подстрекательства к мятежу, вероятно, в форме призыва к подражанию, как мы увидим, в призыве самого Иисуса «не признавать никого и следовать за ним».
Ввиду насильственной смерти Крестителя совершенно невероятно, чтобы его послание было бы переиначено в то время в качестве простого увещевания личной добродетели — увещевания ожидания божественного чуда. Это, несомненно, приветствовалось бы ненавистными властями как форма набожного квиетизма. Безусловно, Иоанна считали опасным агитатором, т. е. насильственная смерть была естественным концом его жизни. Это очень убедительно показано в знаменитом отрывке в Евангелиях от Матфея и Луки:
«Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя [ .]. От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие насилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна» (Мф. 11:11—13).
«Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16:16).
Если принять идею, что Иоанн Креститель встретил свой конец по очень достойной, с точки зрения его палачей, причине, можно понять значение этих тайных слов. Скрытый подтекст ясен: до Крестителя люди удовлетворялись разговорами; он первым должен был что-то сделать.
Теперь мы можем понять, кто является «человеком насилия»: Иисус думает об агитации, начавшей усиливаться при Ироде и достигшей высокого уровня при его преемнике Архелае (4 г. до н. э. — 6 г. н. э.) и позднее; он ссылается на зелотов — борцов за иудейскую независимость. Царство Божье, которое они пытались «взять силой», было попыткой восстановить национальное царство по милости Бога — другими словами, мессианскую теократию.
Теперь мы можем оценить внутреннюю природу замечания об Иоанне Крестителе, высказанного Иосифом Флавием: Креститель не больше чем «хороший человек». Иосиф выразительно дает понять, что Креститель был политически абсолютно безвреден — в его отчете нет и намека на то, что Иоанн был воодушевлен какими-либо националистическими целями или вообще — политическими намерениями. То, в чем Иосиф хочет убедить латино- и грекоязыч-ных читателей, которые, несомненно, до некоторой степени осознавали преобладание мессианских фанатиков в Иудее, так это в факте отсутствия Иоанна Крестителя в их рядах. А поскольку сам Иосиф резко выступал против всех форм мессианства, в которых он прозрел (и совершенно точно!) погибель своего народа, на него систематически нельзя положиться всякий раз, когда он говорит о них. Он знаменит своими защитительными и «безвредными» объяснениями поведения иудеев, чтобы не пробудить в сознании своих языческих читателей подозрение в непримиримости евреев.