Восстание и распятиеТеория происхождения христианства / Иисус до Христа / Восстание и распятиеСтраница 19
Едва ли возможно, чтобы память последователей Иисуса, чьей преданности ему было, в конце концов, достаточно, чтобы положить начало вере в его воскресение и мессианство, не смогла сохранить живое, хотя, несомненно, болезненное воспоминание о решающей неделе его жизненного пути. Именно этот пробел в памяти — наиболее поразительное доказательство процесса, на который мы так часто ссылались, то есть доказательство изменения всех взглядов на карьеру Иисуса, учитывая перспективу его триумфального прославления, приведшего к стиранию основных фактов, относящихся к его деятельности в Иерусалиме, включая его мотивацию прихода туда.
Фактически, как мы видели, надпись на кресте Иисуса предоставляет возможность более сжатого объяснения его смерти. С римс-кой точки зрения, обвинение за объявление себя «Царем Иудейским» было вполне адекватной причиной для казни Иисуса. Его вина была совершенно ясна и приговор — убедительным также и с иудейской точки зрения, если иметь в виду и светское, и религиозное содержание статуса, который автоматически оказался бы у того, кто пытался бы действовать как Иисус, даже не претендуя на звание Мессии.
Значимость этого титула открыто подчеркивается в маленьком эпизоде между Пилатом и «иудейскими первосвященниками», описанном в четвертом евангелии:
«Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский [ .] Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал» (Ин. 19:19, 21, 22).
Логика Пилата ясна. Когда же иудейские власти, пытаясь оправдать недоброжелательство иудеев к римлянам, возлагали всю вину за мятеж только на Иисуса, Пилат напомнил им, что, с его точки зрения, захват власти Иисусом не был простым проявлением индивидуального фанатизма, а носил коллективный характер. Иисус был провозглашенным Царем и в течение какого-то времени фактически пользовался суверенитетом с согласия значительной части общины. Краткость его правления ничего не значила, ведь простое намерение провозгласить себя иудейским Царем было достаточной причиной для вмешательства римлян.
Вышеприведенный отрывок из четвертого евангелия отзывается эхом в обсуждении участи Иисуса «первосвященниками», отраженном в другом любопытном тексте, где призыв Иисуса к значительной части населения подтверждается обратным путем:
«Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11:47—50).
Это высказывание отличается подлинным звучанием. Разумеется, трудно понять, как ход обсуждения на этом тайном совете мог стать известным ученику Иисуса, но с исторической точки зрения, по крайней мере, возможно представить себе проведение подобного собрания в Храме, исходя из здравого смысла.
На самом деле, несмотря на явное стремление хрониста использовать этот эпизод для обвинения во всем иудеев, вышеприведенная дискуссия могла вовсе не предполагать действительной враждеб-ности к Иисусу. Довод Каиафы — это выбор меньшего зла; он выглядит человеком, предпринявшим попытку спасти нацию от последствий ее собственной горячности.
Роль Иисуса в качестве национального иудейского пророка, сконцентрировавшего в себе враждебность своего народа в отношении римлян, ярко описана в Евангелии от Луки:
«И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! тогда начнут говорить горам: падите на нас! и холмам: покройте нас!» (Лк. 23:27—30)
«И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь» (Лк. 23:48).
Здесь римляне выступают одновременно и врагами Иисуса, и врагами еврейского народа. Подтверждается идентичность Иисуса и иудеев, в противоположность другой, без сомнения, более поздней традиции, согласно которой иудейская толпа — по непонятным причинам —требовала пролития крови Иисуса, когда его по приказу Пилата должны были распять. Здесь же Иисус выступает как бы ex cathedra (с амвона) как национальный вождь. Кроме того, в этом тексте содержится некое положительное свидетельство того, что, несмотря на признаки неудачи попытки Иисуса повести на штурм Рима весь еврейский народ, он тем не менее пользовался значительной поддержкой масс.