Большой лук СавлаТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Большой лук СавлаСтраница 11
Точно так же, как верующие в Царство Божье естественным образом вливались в ряды квиетистов и «активистов» — обычные фарисеи и фарисеи-зелоты, — так же и марксисты под давлением событий Первой мировой войны раскололись на старомодных социал-демократов, которые оставались верными «железным законам» Маркса и надеялись быть захваченными импульсом абстрактных идей, и «активистов» — в лице русских большевиков, которые бросились действовать в попытке заставить «железные законы» совершить скачок вперед. Они захватили власть в отсталом христианском обществе, ранее считавшемся всеми марксистами совершенно неподходящим для перехода к социализму, чтобы заставить Россию волевым актом выполнить социальную миссию, которая оправдывала марксизм или была, по крайней мере, присуща ему.
Подобное деление можно различить и среди христиан, одни из ко-торых набожно полагали, что Царство Божье можно реализовать в своем собственном сердце благотворительностью и состраданием, а другие — «активисты», входившие в движения типа либеральной теологии, хотели заставить общество продемонстрировать сострадание институционально и реализовать видения пророков «здесь и теперь».
Едва ли есть необходимость указывать на то, что либеральная теология фактически обошла как христианство, так и марксизм одновременно. Наивная мысль, что все христианство можно свести к уравнительному удовлетворению материальных потребностей, аналогична наивности той идеи, что марксизм искоренит бедность из сострадания.
В конце концов, марксизм просто постулирует социоисторический механизм, используя который пролетариат исправляет общество путем захвата власти, а затем — по теории — искореняет бедность. Если бы это был вопрос только сострадания, то он был бы, очевидно, более поддающимся расчету достижений свободной системы предпринимательства в общем изобилии, что находится в резком контрасте со всеми силами, которые требуют санкции марксизма.
С этой странно близорукой точки зрения, а именно установки на проповедование того, что сострадание бедным является сущностью как христианства, так и марксизма, общность которых была обнаружена либеральными теологами, практически осуществлялась в деятельности КГБ.
Едва ли есть необходимость добавлять, что в современную эпоху произошло слияние в этой форме мессианства между христианами и теми иудеями, которые также были взволнованы до самых глубин ферментом марксизма. Это было естественно для евреев, ищущих выход из своей изоляции путем отождествления с программами мировой реформы, чтобы стать активным фактором в достижении универсальных идеалов. Видения социальной справедливости, предсказанной еврейскими пророками для отдаленного и неизвестного будущего, были при случае адаптированы к агитационным лозунгам, распространенным евреями-универсалистами.
Довольно любопытно, что этот аспект поведения евреев в XX в. может быть связан непосредственно с Савлом, поскольку представляется ясным, что концепция Савла в самом широком ее смысле — забвение евреев во имя универсального проекта — сама по себе была типично еврейской инициативой. Разумеется, Савл стоял первым в длинной череде еврейских саможертвователей — евреи по разным причинам настолько неловко чувствуют себя в своей собственной идентичности, что единственное решение этой проблемы, по-видимому, заключается в их коллективном растворении под эгидой широкомасштабных идей.