Борьба с ТоройТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Борьба с ТоройСтраница 5
Для Савла роль Иисуса как Мессии демонстрировалась просто действительностью всего этого плана, хотя сама по себе общееврейская вера не ограничивалась верой в какого-то особого Мессию. Едва ли можно преувеличить иудаистские истоки исходной точки зрения не только Савла, но и его аудитории. Религиозные братства, которым он адресовал свои послания, независимо от того, состояли они из «этнических» евреев или нет, были явно погружены в атмосферу иудаистских идей. Должно быть, они испытали весьма широкое еврейское влияние.
Показателен уже даже краткий список ссылок на еврейские писания, которые он делает без всяких пояснений.
Савл принимает как само собой разумеющееся знание Торы и важность обрезания, хотя чуждые иудаизму люди, несомненно, потребовали бы многих объяснений, особенно объяснения необходимости обрезания (по своей сущности совершенно странного, даже нелепого, для язычников). Савл ожидает, что его респонденты осознают, что Иисус умер и воскрес в соответствии с теми же самыми писаниями; он даже предполагает, что они понимают смысл его ссылок на Авраама, Исаака, Агарь и Сарру, которые он использует для того, чтобы выстроить свои аргументы. Кроме того, он, по-видимому, предполагает, что даже такие трудные для уразумения понятия (полностью идиосинкратические с точки зрения иноверцев), как духовная скала, каменные скрижали Моисея, завет, грех Адама и камень преткновения, были полностью знакомы его аудитории.
Уже один только нижеследующий отрывок показывает несомненное допущение Савлом того, что его читатели имеют полноценное иудейское образование:
«А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду» (Рим. 15:4).
Не может быть никакого сомнения в том, что все написанное Савлом доходило до понимания его аудитории через еврейские писания. Он вообще не был «апостолом для неевреев»; он был «апостолом», каково бы ни было значение этого слова, для иудеев и обращенных в иудаизм. Короче говоря, Савл действовал во всецело иудейской среде, пользуясь, как мы потом увидим, авторитетом священника иерусалимского Храма. Его расхождения с другими агитаторами, действовавшими в той же самой среде, вращались вокруг простой интерпретации значимого события, трактуемого в пределах матрицы традиционных иудейских авторитетов.
Несомненно, это объясняет одну из черт его характеристики, часто рассматриваемую как некий недостаток. Несмотря на «универсальную» тему Савла и несмотря на те страдания, которые он перенес, чтобы создать интеллектуальную структуру, охватывающую его взгляды на космический переворот, он тем не менее продолжал надоедливо толковать о предписаниях иудеев. Несмотря на его собственные теории, он явно предполагал, что еврейское происхождение является первостепенным по значению.
В том контексте, в котором иудаизм принимается как само собой разумеющееся, как трамплин для любой серьезной мысли, сам факт настойчивости Савла в вышеупомянутом смысле показывает, что он ограничивал свое собственное «универсальное» толкование. Он удерживал свою аудиторию от «захождения чересчур далеко», от выхода за границы его собственных нововведений, напоминая ей, что, несмотря ни на что, евреи «пришли первыми» как по времени, так и по значению. Его собственное поведение всецело оставалось поведением набожного еврея: