Борьба с ТоройТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Борьба с ТоройСтраница 16
В таких обстоятельствах, несомненно, было в равной степени естественным для Савла развить в себе нечто вроде мании величия для преодоления его собственного комплекса неполноценности. Он был полон решимости считать себя уникально способным понять внутреннее действие механизма Тела во Христе. По его мнению, его соперники «были ослеплены Сатаной», вот почему они были неспособны уловить фундаментальную несостоятельность Торы при этой исторической конъюнктуре. Он также думал, что они попросту трусы. Они боялись преследований, ожидавших их, если бы они боролись за «крест Христов» единственным логически возможным тогда способом (Гал. 6:12).
Особый выбор времени Савлом для наступления Конца света был связан с арифметической формой, которую он придумал и приписал Богу, возможно, несколько таинственно. Когда число тех, кто благодаря вере в спасительную роль Иисуса осуществит свое избрание в Мессианское Царство, тогда и наступит Конец света. Избранные должны сделать свое избрание действительным путем слияния в бытии во Христе.
Это было причиной желания Савла пойти в Испанию. Его мотивация была исключительно теологической или, может быть, теологически-математической. Он говорит об этом:
«Притом я старался благовествовать не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании, но как написано: не имевшие о Нем известия увидят, и не слышавшие узнают. Сие-то много раз и препятствовало мне придти к вам. Ныне же, не имея такого места в сих странах, а с давних лет имея желание придти к вам, как только предприму путь в Испанию, приду к вам» (Рим. 15:20—24).
Поскольку Савл был назначен самим Богом в качестве части божественного плана, то он был единственным, кто смог понять эту ситуацию. Таким образом, он был уникально снаряжен для выполнения уникальной роли, которая в то же время была необходима для функционирования божественного расписания.
И все же его постоянное скромное отрицание ценности собственной персоны — он все время твердит о своем полном ничтожестве — выглядит аспектом настоящей мании величия.
Именно эта нота мании величия, резко отчетливая, может дать нам окончательное понимание темперамента Савла. Трудно отделаться от впечатления, что, как и многие другие люди того же «типа», Савл особо гордился своими страданиями.
«Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею» (2 Кор. 11:30).
«И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен» (Кор. 12:9, 10).
«Хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение» (Рим. 5:3).
«Но если я и соделываюсь жертвою за жертву веры, то радуюсь и сорадуюсь всем вам» (Флп. 2:17).
Та же мысль с намеком на то, что именно из-за слабости Савла он нашел силу в своей вере, отражена в следующей фразе:
«Ибо, хотя Он [Христос] и распят в немощи, но жив силою Божьей, и мы также, хотя немощью в Нем, но будем живы с Ним силою Божью в вас» (2 Кор. 13:4).
Это было также и отражением тысячелетней еврейской традиции видеть в постигшем тебя горе предвестие будущей радости. И действительно, может быть и так, что изобретенная евреями концепция Конца света само по себе могла служить моделью Савлова мазохизма, т. е. счастливой иллюзией того, что нынешнее горе постепенно превратится в восторг гарантированного будущего.