Иоанн Креститель и ИисусТеория происхождения христианства / Иисус до Христа / Иоанн Креститель и ИисусСтраница 3
Согласно первоначальной версии Иисус был попросту окрещен Иоанном, т. е. он был его последователем, учеником, сотрудником или кем-то вроде подчиненного, хотя, вероятно, это подчинение носило личный характер. Эти простые отношения постепенно сводились на нет и искажались более поздними доктринальными требованиями, которые сдвинули получение Иисусом мессианского статуса сначала к его рождению (Святой Дух), а затем — к его предшествующему существованию в качестве Слова и т. д. Тот факт, что в четвертом евангелии отсутствует какое бы то ни было конкретное упоминание о действительном крещении Иисуса и в то же время описаны другие обстоятельства, показывающие зависимость Иисуса от Иоанна, надо воспринимать как доктринальное исправление синоптических евангелий.
Если же взглянуть на легенду о Крестителе — Предтече, так сказать, с функциональной точки зрения, то она и в основном подразумевает, что традиция Крестителя была просто поглощена христианской общиной, и далее мы должны поверить, что, согласно древней традиции, Иисус вначале был подчиненным Иоанна и, несомненно, был окрещен им. Чтобы быть уверенным в своей правоте, можно допустить, что реальный акт крещения следует, вероятно, понимать просто как символ, пришедший из более поздней христианской практики, когда крещение было уже прочно утверждено, символ иерархических отношений между Иоанном и Иисусом.
Развитие доктрины в формирующейся в течение длительного времени после Иоанна Крестителя и Иисуса религии естественно привело к сведению на нет почти всей достоверной информации о Крестителе. Если Иосиф упоминает о нем только в связи с чем-то (правлением Ирода Антипы), то в евангелиях о нем говорится лишь в связи с крещением Иисуса. Из-за тенденциозности, по разным причинам, этих двух сообщений мы остаемся в неведении о самом Крестителе и о его движении.
В любом случае внезапно появляется Креститель с цитатой из речи пророка Исаии: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1:3; из Ис. 40:3). Эту тему неоднократно поясняет также Иисус: «Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней» (Мк. 1:12, 13 и параллели). Короче говоря, всякий, кто, подобно Иоанну Крестителю, обратил внимание на призыв Иуды Галилеянина и пренебрег переписью, должен был подражать Маттафии и его сыновьям: оставить собственность, уйти в пустыню и, если нужно, рискнуть жизнью.
Широко известным было презрение «активистов» к смерти. Римляне фактически вычеркнули их из своего сознания. Их фанатизм и готовность пожертвовать всем ради своего дела как бы автоматически подготавливали их к мученичеству. Удивительным было количество людей, готовых действовать таким образом, т. е. поражала массовость движения. Эта готовность к смерти была обобщена в знаменитой формуле — «нести крест». На фоне сопротивления римлянам, будучи неоднократно повторенной в евангелиях, эта формула особенно горька, хотя, как мы увидим, вскоре после смерти Иисуса она приобрела совершенно другое значение.
«Активисты» отождествляли свое восстание против римлян с предмессианским испытанием, которое должно было очистить Израиль и выявить тех, которые переживут Конец света. Соответственно их временная задача состояла в вовлечении массы иудеев в священную войну против власти язычников. С точки зрения «активистов», послушные, миролюбивые иудейские аристократы и священники были самыми опасными врагами; изменив всему, такие квиетисты стояли на пути осуществления божественного плана.
Но проримски настроенные иудейские аристократы были не способны контролировать римскую машину вымогательства. И хотя на непрерывную агитацию ушла жизнь двух поколений, «активисты» сумели в поколении после Иисуса начать национальное восстание, которому предшествовало отстаивание своих целей в партизанской войне и многократные попытки римлян уничтожить бесчисленные центры мятежа по всей стране.
Итак, резюмируем: два поколения религиозных «активистов» создали мощный сплав двух простых идей: достижения национальной независимости и надежды на Царство Божье.
Среди евреев не было расхождения в толковании этой фразы. Религиозные «активисты» ничем не отличались от других набожных евреев в смысле их взгляда на мир. Их отличала только степень личной активности. Считалось само собой разумеющимся, что исход всего действия в любом случае полностью зависит от Божьей воли. Разумеется, это предполагало полное слияние политики с религией. В глазах монотеистов в те дни различие между этими двумя понятиями было бы нонсенсом. Религиозных «активистов» отличало лишь одно качество — полная самоотдача личности, основанная на рвении в служении Богу, чему сопутствовала уверенность в победе, а в случае смерти — в воздаянии в будущем мире — Царстве Божьем.
Поскольку эта основная концепция — Царство Божье — так глубока, глухое молчание евангелий о его подлинном смысле и особенно неудача в попытке соединить его с распятием Иисуса приобретают первостепенное значение.