«Паулинизм» — новый мирТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / «Паулинизм» — новый мирСтраница 1
Идеи Савла должны были восторжествовать в связи с уничтожением людей Храма в Иерусалиме, а в более широком плане — благодаря разгрому иудеев в 70 г., который стер с лица земли то, что было центром для широко раскинувшейся еврейской диаспоры, хотя достаточное количество евреев, несмотря на огромное кровопролитие, осталось в Палестине, чтобы поддержать еще одну попытку восстания (такую же безуспешную), которая была предпринята на два поколения позже под предводительством Бар Кохбы.
Однако еще одно событие вогнало идеи Савла в совершенно другие структуры и преобразовало их настолько глубоко, что эта трансформация прошла незамеченной.
Этим событием было, так сказать, не-событие: Конец света не наступил. А поскольку Конец света не наступал, все теории Конца света вскоре после разгрома евреев в 70 г. начали увядать. Идеи Савла, бессознательно реструктурированные, были восприняты более поздними поколениями новообращенных в нарождающуюся веру и приспособлены к потребностям существовавшего общества.
Если бы Храм не был разрушен, если бы сплоченные, многочисленные сильные евреи Палестины не были бы распылены римлянами в 70 г., то трудно сказать, какое будущее могло бы быть у идей Савла.
Каким образом нарождающаяся вера, которая закреплялась в его страстных посланиях, могла быть развита, если бы она оставалась заключенной в рамки древней иудейской религии, основанной на Торе и поддерживаемой рвением народа, пустившего корни в своей земле?
Та версия жизненного пути Иисуса, в которую верили иерусалимские иисусисты, едва ли способна была просуществовать очень долго после провала всех теорий о Конце света. Хотя возвеличивание личности Иисуса было, несомненно, неизбежным следствием начального видения воскресшего во славе Иисуса, сдерживание этого возвеличивания рамками иудейского монотеизма предотвращало трансцендентальное превращение его во что-то значительное и для язычников. Трудно представить, что оно было способно на идеологическое разветвление; бурное развитие сложных и тонких языческих понятий было бы невозможно в мире представлений, в котором параметры божественного и человеческого устанавливались твердокаменной рукой закоснелого монотеизма.
Таким образом, именно военно-политическое поражение иудеев в 70 г. изменило социальное положение идей Савла, а следовательно, и судьбу самих идей. Уничтожение вместе с национально-освободительным движением иерусалимской общины последователей Иисуса придало первостепенное значение диаспоре в деле распространения нарождающейся веры. С исчезновением иудейских центров власти — отличных от духовного влияния, оказываемого раввинами в разбросанных повсюду еврейских общинах, — братства последователей Иисуса, рассеянные по всему эллинскому миру, могли развиваться, поскольку фортуна благоволила им.
Фактически разрушение Храма разрешило «проблему» Торы, которая была столь болезненной для Савла. Весь конфликт вокруг вхождения язычников в иудаизм был устранен благодаря этому огромной важности событию, которое переместило развитие медленно формировавшейся доктрины в совершенно иной план, в план «христологии» (на жаргоне новых общин языческих последователей Иисуса). Именно после разрушения Храма эта точка зрения могла отстаиваться совершенно независимо от иудаизма.
Конечно, позже была предпринята попытка создать связь между первоначальной общиной верующих и возникшей впоследствии Церковью в форме легенды, согласно которой те верующие каким-то образом убежали в маленькое местечко (Пелла) на другом берегу реки Иордан, но эта легенда остается неубедительной, будучи явной частью пропаганды1.
Несомненно, первым шагом в искажении всех повествований об Иисусе, начиная с исторического плана и кончая теологическим планом, стала апология, содержащаяся в Евангелии от Марка. Характер окружения Марка, возможно состоявшего из римлян, обязывал его произвести перестановку, в которой теологическая точка зрения, необходимая теперь из-за смещения фокуса с понятия иудейского Мессии на понятие Господа Вселенной, чрезвычайно затемнила, исказила и почти стерла всю мирскую подоплеку фактов.
Тем временем идеи Савла через много лет после его смерти были канонизированы ранними отцами Церкви и стали теперь невразумительными. Отцы Церкви ухватились за них из-за их универсальности, поскольку теперь, с оттеснением на задний план евреев как единственно-возможных новообращенных, идеи Савла могли охватить уже все человечество. Совершенно естественно,—при отсутствии чего-либо другого — что излияния чувств Савла благодаря той страсти, которая наполняла их логику, вышли далеко за пределы своих ограниченных временем предпосылок и стали фундаментом нового канона, который концептуализировался как вечный институт.