Система СавлаТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Система СавлаСтраница 12
Таким образом, поскольку у мифологии Савла была структура эллинских мистерий, ее движущая сила, коренящаяся в драме еврейской истории, придает этой мифологии ту внутреннюю логичность, которая радикально — в данном вопросе — отличает ее не только от мистерий, но и от всех остальных форм мистицизма (ее прямая связь с Концом света). Неистовые эмоции Савла, фиксируясь на том, что казалось ему фактом этих обоих миров — преходящего и вечного, — уже сосуществовали, уже были там, придавали его мистицизму естественный фон, который предполагал простую, непридуманную реальность и придавал его страстям прочный фундамент.
Такой чистый физикализм, связанный с Концом света, характеризует также Савлову точку зрения на религиозную веру. Для него вера не обладала ничем таким, что было бы связано с одухотворением старомодного яхвизма, который столь часто ему приписывали. Вера, как и все основные идеи Савла, вращалась вокруг условий «нового века».
Представление, что праведность происходит от веры, то есть от чисто субъективной позиции, является грубым недопониманием его мысли. В действительности праведность индивида сама по себе является чистейшим побочным продуктом фундаментального изменения мира; это — первый результат бытия-во-Христе. Было бы абсурдно считать, что праведность происходит от веры; сама по себе вера приобретает значение только как аспект бытия-во-Христе, то есть как следствие крещения, которое порождает весь комплекс взаимосвязей. Таким образом, вера в действительности является аспектом Мессианского Века; она является актуальным состоянием вселенной, как воскресение — способом существования как такового.
Подобно взгляду Савла на таинства, его точка зрения на этику вращается вокруг ощутимо физического понятия — установления Мессианского Царства. В этом отношении, как мы можем сейчас увидеть с нашей более выгодной в историческом смысле позиции, Савл сделал шаг назад от общепринятой точки зрения на этику, которой, по-видимому, придерживались Иисус и Иоанн Креститель.
Для Иисуса, Крестителя и, несомненно, для ранних братств иису-систов вся этика суммировалась в простом понятии покаяния, преобразования души, заключавшегося в чувстве раскаяния за прошлое и в решимости с этого времени, освободившись от земных страстей, жить в ожидании Мессианского Царства. Считалось, что поведение, ставшее после крещения нравственным, само по себе уже является плодом покаяния. В широком смысле можно сказать, что жизнь в полном согласии с еврейской этикой здравого смысла считалась предварительным условием надежды на вхождение в Царство Божье.
Савл принял эту точку зрения, но приспособил ее к своей основной схеме. Для него покаяние было не более чем моральный акт, необходимый для подготовки к крещению, которое из-за своей магической природы было чем-то гораздо большим, чем покаяние, поскольку оно представляло собой материализацию первичного акта умирания и воскресения с Иисусом и, следовательно, благодаря участию в мистическом Теле Христа, крещение было актом, дающим возможность жить в таком состоянии, которое, несмотря на внешне земной вид, уже больше не было земным. Свобода от приземленности, греховности, похоти, пороков различного рода и т. д. была не просто моральным состоянием; люди становились не просто лучше, они входили в некое потустороннее состояние совместного существования.
Подобно таинствам, этика представляет собой элемент в сфере мистической смерти и воскресения с Иисусом. В этом отношении мораль является всей полнотой жизни, а не просто плодом покаяния, как это было для Иисуса, Иоанна и еврейских пророков. Это — плод Духа, проявление бытия-во-Христе (Гал. 5:22).
В этих двух доктринах праведности, провозглашенных Савлом, этика каким-то образом связана не с праведностью, порожденной верой, а с бытием-во-Христе. Отрицая какую-либо ценность благих дел, предписанных Торой, Савл подчеркивает — возможно, в пылу полемики, чрезмерно интенсивно подчеркивает, — в сущности, нелепую идею, заключающуюся в том, что вера не требует вообще никаких дел. Его категорическое неприятие какой бы то ни было ценности, присущей нравственному поведению, его исключительное подчеркивание связи между верой и ее истинной надежной опорой — Телом Христа, делают любую духовную интерпретацию «паулинизма» методологически неверной.
Для Савла этика является естественной функцией искупленного состояния; этика является просто аспектом потустороннего, уже реализованного отождествления с воскресшим Иисусом и с избранными, составляющими Тело Христа. По этой причине этика порождает праведное поведение независимо от какой бы то ни было личной воли; индивид никоим образом не является ответственным за свое собственное поведение.
Наперед считается, что грешники не способны к добрым делам, поскольку они не крещены; впоследствии же искупленные благодаря крещению грешники должны творить добрые дела как бы автоматически, поскольку это не они, а воскресший в них Иисус творит добрые дела.