Разгадана ли загадка?Теория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Разгадана ли загадка?Страница 6
Следующая тема, раскрываемая в книге, — это становление собственно Церкви, преобразование идей Павла в теологию, о которой, если воспользоваться словами Кармайкла, тот и не подозревал. В этой связи хочу выделить весьма важный (и действительно нетрадиционный) тезис автора — учение Савла превратилось в собственную про
тивоположность: вместо скорого Конца света—извечная Церковь («ми-стическое Тело Церкви»), которая абсолютизировала понятие веры.
Переломом в истории ранней Церкви автор считает разгром Первого иудейского восстания и разрушение Храма, которые подорвали окончательно веру в скорое Второе пришествие и Страшный суд и способствовали разрыву христиан с иудаизмом. Кармайкл прямо связывает «начало христианской веры», как он выражается, с уничтожением иерусалимского Храма, последствия чего он прямо называет глобальными. Вера в лоне мистической «Матери Церкви» заменила собой ожидание скорого наступления Царства Божьего на земле. После же поражения восстания Бар Кохбы иудаизм, по мнению автора, был полностью устранен, что и привело к торжеству языческого влияния в Церкви. Должна сказать, что последствия разгрома восстаний представляются мне преувеличенными и не всегда соответствующими действительности: приток в христианские общины язычников и людей, близких к иудаизму, начался до этих событий и был он вызван не столько разрывом с иудаизмом, сколько социально-психологической атмосферой в самой империи, поисками новых божеств-спасителей, интересом к восточным культам и т. п. Неточно и утверждение Кармайкла, что иудео-христиан-ство после разгрома восстаний полностью «увяло». Полемика с этим направлением христианских писателей II—IV вв. свидетельствует о его живучести; имеются сведения, что это учение существовало и в Средние века в Сирии: оно отражено в одном мусульманском трактате, направленном против христиан: в нем цитируются отрывки из канонических и апокрифических (явно иудео-христианских) евангелий. Однако в целом анализ изменений, произошедших в христианстве II в., и роли в этих изменениях Игнатия и Поликарпа не вызывает возражений. Оригинальным — связанным с основополагающей идеей Кармайкла — представляется сопоставление христианского учения этого времени с воззрениями Павла. Автор умело показывает и противоположность их и в то же время вычленяет те предпосылки изменений, которые были заложены самим Павлом-Савлом.
Среди многих интересных замечаний автора, связанных с новой ролью Церкви, я хочу обратить внимание читателей на одно, очень важное (хотя, может быть, и недостаточно полно раскрытое) в свете дальнейшего развития христианства: автор говорит об особой роли Дьявола в христианстве, которой не было в иудаизме, где действительно Дьявол (Сатана) играл незначительную роль, он только несколько раз упоминается в Ветхом Завете и по существу играет роль своеобразного «космического прокурора». В христианстве же Дьявол — персонификация зла, и сдерживание Дьявола, как считает Кармайкл, — это одна из главных причин существования Церкви. Автономный Дьявол, по мнению автора, был более языческим, чем само язычество. Но роль Дьявола в раннем христианстве (в отличие от средневековых верований) обычно не рассматривается сколько-нибудь подробно. Жаль, что автор не характеризует детально ту социально-психологическую ситуацию, которая породила массовые представления о Дьяволе — не только как воплощении мирового зла, но как источнике всех грехов и проступков человека. Такое перенесение своей вины вовне, объяснение ее происками соблазнителя было порождением внутренних процессов среди масс христиан, а не только и, может быть, не столько влиянием язычества.
Можно не согласиться с некоторыми второстепенными положениями автора, в частности с тем, что христианство в среду свободных женщин принесли рабы, — у нас нет сколько-нибудь достоверных данных о точном социальном составе первых христиан вне Палестины; женщины упоминаются в новозаветных источниках довольно часто, но как они стали христианками — неясно.