Столкновение с РимомТеория происхождения христианства / Иисус до Христа / Столкновение с РимомСтраница 6
Если иудейские интриганы не могли использовать против Иисуса свою собственную полицию, почему они сразу же не вовлекли в дело римские власти? Если их страшила популярность Иисуса среди евреев, то не могло быть ничего проще, как свалить вину за все на римлян, которых и без того ненавидели.
Наверное, реальная проблема проста. Каким образом провинциальный иудей мог вызвать бешенство состоятельной, консервативной и власть предержащей иудейской аристократии? Если же, с другой стороны, популярность Иисуса не была столь велика и симпатия к его ученикам была явно недостаточной, почему же иудейской аристократии надо было колебаться так долго, использовать различные уловки, чтобы избежать неприятной роли?
Все это странно и загадочно. Противоречия в деталях становятся еще туманнее из-за стиля повествования, который, будучи психологически бесплодным, кажется основанным на самых интимных и тайных мыслях, чувствах и намерениях конспираторов. Особенно повествование в первых трех евангелиях создает впечатление, что рассказчик полностью в курсе всех их секретов: ведь как еще мог он узнать о том, что он, кажется, знает?
Сам по себе арест Иисуса очень странен. Его реальный механизм, по описанию, приводится в движение ренегатством и предательством Иуды Искариота.
Это — любопытная проблема. Многие поколения силились проникнуть в смысл предательства Иуды. Предлагаемая моральная проблема, воспринятая без ее понимания, породила огромное количество псевдопсихологических спекуляций. Мы склонны считать, что она действительно имела место, ибо она вызвала необычайное смущение в христианстве и вначале, и впоследствии. Как можно примирить предвидение Бога с восприятием предателя в качестве близкого друга?
Сами евангелия, содержащие все, что мы знаем об этом, не сообщают нам практически ничего.
Марк ничего не пытается объяснить, тогда как Матфей выдвигает в качестве мотивации предательства просто жадность Иуды (Мф. 26:15). Сообщается, что он рассчитывал на 30 сребреников — сумму, которая, как таковая, конечно, абсурдна, и, несомненно, эту подробность следует считать восполнением параллельного отрывка с целью продемонстрировать большую точность. Но если бы Иуда был заинтересован только в деньгах, ему было бы гораздо проще скрыться с казной учеников Иисуса, чем продавать своего Бога. В этом смысле приводимая цифра — 30, несомненно, взята из Заха-рии (11:12) и находится в русле общей поглощенности Матфея древнееврейскими писаниями.
В попытках вывести достоверный мотив предательства Иуды из скупого евангельского повествования фантазия ученых преступила все границы. Для того чтобы сделать понятным предательство Иуды, были выдвинуты самые экстравагантные, хитроумные и искусные теории. Например, Гёте разработал теорию, основанную на предположении, что Иуда был полон решимости подтолкнуть Иисуса к действию, подвергнуть испытанию его утверждения, потому что он верил в него. Он хотел заманить его в ловушку в момент реализации его целей. Действие Иуды было, таким образом, равносильно акту веры, и после совершения своего преступления он почувствовал необходимость покончить с собой.
В качестве объяснения предательства Иуды выдвигались также честолюбие и ревность. Но невозможно сказать, на что было направлено честолюбие Иуды или к кому он мог испытывать ревность и как можно удовлетворить ревность предательством своего Бога?
Все эти теории — просто спекуляции: без фактов они лишены всякого основания. Вероятно, наиболее правдоподобным из таких необоснованных объяснений можно считать то, которое рассматривает действия Иуды, непонятные в человеческой плоскости, как чистую персонификацию легенды, возникшей позднее, и которая действительно —лейтмотив евангелий, взятых в целом. Имя «Иуда» согласно этой интерпретации следует понимать просто как «иудей» par excellens и, следовательно, вся эта история — легендарный способ выражения христианской традиции, воплощенной в Новом Завете, а именно, что Иисус был погублен иудеями, которые передали его Пилату.
Существует другое хитроумное объяснение, считающееся вероятным некоторыми учеными, а именно, что слово «Искариот» фактически означает «предатель», если производить его от ивритского корня скр — «предавать»; в действительности оно представляет собой сентенцию Исаии (19:4): «И предам Египтян в руки властителя жестокого, и свирепый царь будет господствовать над ними». Это же самое слово, как полагают, было использовано самим Иудой в его предложении священникам: «Что выдадите мне, и я вам предам Его?» (Мф. 26:15). Конечно, употребление такого слова авторами евангелий без его понимания должно означать, что окружение Иисуса имело арамейскоязычное происхождение. И это действительно наилучший аргумент в пользу историчности данного события.