Формирование новой верыТеория происхождения христианства / Христос после Иисуса / Формирование новой верыСтраница 3
Подающее надежды христианство предложило своим потенциальным верующим много преимуществ. Для тех, кто отчаялся в разуме как пути к личному спасению, оно предложило божественное откровение, послание еврейских писаний (однако это послание было по-новому интерпретировано) плюс колоссальный факт воскресения Иисуса. Для тех, кто нуждался в философии, оно могло спокойно предложить себя как тончайшую в истории философию. Поскольку ранние христианские мыслители проявляли единомыслие в том, что все их идеи систематически заимствовались из иудаизма, из предполагаемой истории жизни Иисуса и из собственной эллинистической культуры, христианство могло быть правдоподобно представлено и как прямая связь между греческой философской мыслью и еврейскими писаниями, и как их общее завершение.
Это слияние еврейских писаний и греческих идей уже имело под собой подготовленную почву благодаря работам Филона, набожного александрийского иудея, который применил систему аллегорий и экзегезы к еврейским писаниям для того, чтобы согласовать их с идеями Платона. Кроме того, Филон невольно уменьшил расхождения в мире мысли между иудаизмом и христианством.
Например, в Евангелии от Иоанна Мессия-Иисус был представлен как земное воплощение Логоса, Слова (Бога), согласно александрийским экзегетам, исполнительной силы Яхве, и, разумеется, вечной, как и сам Яхве. В действительности это было не что иное, как расширение идей Филона, хотя, с другой стороны, это было расширение, которое привело, о чем, конечно, не подозревал сам Филон, к ошеломляющему предположению (в кругах диаспоры последователей Иисуса), что, поскольку Распятый был тождествен со Словом Божьим, он был непосредственным проявлением Бога и, следовательно, фактически самим Богом.
Конечно, с точки зрения любого иудея — а также самого Филона — идея заключения Бога в пределах простого человеческого тела была как богохульной, так и непостижимой. Но это была детская игра — согласовать эту идею с цепочкой мысли, подразумеваемой плоским утверждением Савла, что «Господь есть Дух»; фактически это было не более чем параллельное развитие идентичной концепции безграничного возвеличивания Иисуса.
Вышеупомянутая идея пышно расцвела на почве эллинизма благодаря гибкости и абстрактным возможностям греческого языка, поэтому естественно и соблазнительно стало свести воедино Бога и Иисуса в таком союзе, который одновременно пронизывает и охватывает всю вселенную. Это стало главным последствием разгрома евреев в 70 г. Оно предопределило судьбу еврейских последователей Иисуса и их идей и в то же время укоренило новую веру во всем греко-римском мире.
К концу I в. верующие в Иисуса язычники, в ком мы можем видеть теперь носителей разновидности протохристианства, медленно выкристаллизовывавшегося под влиянием неправильно понятых идей Савла, уже начали формировать отдельную организацию с зачатками сплоченности и могущества, весьма близкими к степени сплоченности и могущественности продолжающей существовать организации иудаизма. Возможно, главным отличием протохрис-тианства в это время являлось отсутствие писаний, то есть канона, что резко контрастировало с величественной древностью и масштабностью еврейских писаний.
С другой стороны, несмотря на различные трения, внутреннее соперничество и отсутствие согласованного корпуса убеждений, про-тоцерковь была уникальным явлением в эллинистическом мире. Возможно, ее главное отличие, говоря социально, заключается в нивелировании в отношениях не только индивидуальных, но и социальных, которые привязывают к прошлому. Протоцерковь отсекла все прошлые традиции и прошлые привязанности. Поэтому она смогла обратиться к любому индивиду просто как к человеческому существу.
Это демократическое обращение вступало в острое разногласие с популярностью философских систем, которые, в сущности, апеллировали, главным образом, к элите. Развивающаяся христианская вера закинула широкую сеть на все человечество, не делая при этом никаких различий.
Вначале эта доктрина, до окончательного формулирования ее в виде внушительной системы теологических взглядов, которые стали характеризовать христианство в его завершенном виде, была настолько простой, что не требовалось никакого образования или воспитания для ее понимания. В то же время быстро развивалась та разновидность философии, которая могла оказаться привлекательной также и для элиты. В действительности первые поколения христианских мыслителей впитали в себя всю греческую философию, особенно неоплатонизм. Святой Августин из Северной Африки (конец IV в.) должен был сказать, что он открыл в неоплатонизме те же идеи, что и в христианстве; при этом он не учел только воплощение и смирение Христа.